Когда она не могла заснуть, мать советовала ей попытаться что-нибудь представить. Представь себе что-то приятное. Это лучшее занятие на тот случай, когда Дрема запаздывает.
– Ну… – медленно, сонно ответила Триша. – Что-то в этом есть, не так ли?
Триша включила «Уокмен». Плейер остался настроенным на ту же волну, что и предыдущим вечером, но услышала девочка лишь треск статических помех. Она вышла за радиус устойчивого приема радиостанции WCAS.
Прошлой ночью он был здесь. Ты его видела.
Мертвые деревья все больше напоминали молчаливых часовых, застывших навытяжку над черной стоячей водой. Еще немного, и я начну разглядывать их лица, подумала Триша. Проходя мимо одного из этих деревьев (ни одной кочки не было в радиусе тридцати футов), она споткнулась о скрытый водой корень или ветвь и во весь рост шлепнулась в воду. Набрала полный рот грязной, вонючей воды, с криком выплюнула ее. Сквозь слой воды она могла видеть свои руки. Желтоватые и распухшие, как у утопленника. Вытащила их из воды, подняла.
– Третий страйк! – воскликнула Триша, и от этого хриплого, победного вскрика раненый медведь развернулся и со всех лап помчался прочь, марая хардпэн брызжущей из раны кровью. Прогремел второй выстрел, и Триша услышала, как пуля пролетела в футе от ее правого уха. Взбила дорожную пыль в нескольких ярдах от медведя, который тут же метнулся налево и нырнул в лес. Несколько мгновений она видела, как колышутся, будто от страха, молоденькие деревья. Потом успокоились и они. Медведь исчез.