– Какой он сегодня нехороший, – сказала Лени коммерсанту.
– Эти вступления мне всегда кажутся лишними, – сказала фройляйн Бюрстнер.
– Ах вот оно что, – сказал К. и кивнул головой. – Должно быть, это свод законов, а теперешнее правосудие, очевидно, состоит в том, чтобы осудить человека не только невинного, но и неосведомленного.
– Что вы тут делаете? – спросил К., запинаясь от волнения, но стараясь сдержать голос.
– Нет, – сказал коммерсант, – напротив. Впрочем, все это глупости.
К. уже успел оглядеть комнату; никогда в жизни он не подумал бы, что эту жалкую каморку кто-нибудь называет «ателье». Двумя шагами можно было измерить ее и в длину, и в ширину. Все – полы, стены, потолок – было деревянное, между досками виднелись узкие щели. У дальней стены стояла кровать с грудой разноцветных одеял и подушек. Посреди комнаты на мольберте видна была картина, прикрытая рубахой с болтающимися до полу рукавами. За спиной К. было окошко, в нем сквозь туман виднелась только крыша соседнего дома, засыпанная снегом.