Я рассказала, хотя и не всю правду. Я сказала, будто Па – учитель, а мама воспитывает детей, и что мы с братом путешествуем при нашем дяде. Нехорошо хвастать своими предками, могут ведь и не поверить. Гораздо лучше, если люди сами узнают все хорошее о твоей семье. При этом можно надеяться, что ничего плохого до них не дойдет. (Я не хочу сказать, что за мамой и Па числится что-то плохое.)
Я уже знала, что в отеле ее нет. Кстати, к этому времени она съехала из «Тангейзера» в гостиницу подешевле. Я оставила на ее автоответчике такую запись, что Герди немедленно свяжется со мной.
Я рассказал обо всем дяде Тому и готов был повторить все полиции, мистеру Куне и так далее, готов был принять любое наказание. Но дядя Том велел мне помалкивать. Он согласился с тем, что я здорово напортачил. Равно как и он сам, и все остальные. Он обращался со мною вежливо, даже, пожалуй, нежно. Я бы предпочел, чтобы он меня выдрал.
Столько младенцев не увидишь и за целую жизнь!
– Подди, мы с мистером Куной уже обсудили все варианты. Он делает все возможное и убедил меня не соваться: местные условия он знает гораздо лучше меня.
А дня через два мне уже казалось, что корабль основательно подвычистили, и я думать забыла о запахе. Я поняла, почему космонавты не чувствуют вони, о которой говорят пассажиры: их нервные узлы просто отсекают знакомые запахи, вроде как компьютеры у астрономов игнорируют объекты, чьи орбиты заложены в их память.