На этом запись обрывается. Никто не знает, о чем она хотела сказать, кого или что она любила.
Пассажирка, которую он нес, была в обмороке – голова ее моталась. Сначала я не узнала ее, потому что лицо у нее было ярко-ярко красное. Потом чуть не упала в обморок сама: это была миссис Роуйер.
Я попыталась объяснить ему, что это будет самосуд, что нельзя подменять собой закон.
Миссис Грю спокойно, даже, пожалуй, с нежностью посмотрела на него и кликнула Булавоголового.
– Но… Доктор Шенстайн, мы же получили от профессора Фрайза обязательство не разглашать инцидент и выплатили определенную сумму сверх обычной неустойки. Это шантаж. Я…
– Выходит, ты безответственная девчонка, а это еще хуже. Логика – упрямая вещь. А теперь забудем об этом, есть дела поважнее. Слушай, Под, скоро мы выберемся отсюда.