Я с тревогой смотрел на Свету, надеясь, что она в корне пресечет это безобразие, но эта дурочка только с обожанием посмотрела на своего муженька и заявила:
Андрей пробормотал какие-то слова по поводу мамы Светы, моей мамы и всех родителей этой мышки, вплоть до седьмого колена, подошел к нашей живописной группе и взял у меня из лап эту чертову мышь. Молодец парень. А то я действительно не знал, что с ней делать. Можно было, конечно, ее слопать, но во-первых — я привык к пище, которая не убегает и не трепыхается, а во вторых — нормально пообедать под крики Светы было затруднительно. Я не люблю, когда мне аппетит портят криками-воплями.
То же мне, испугал. Да я-то — с радостью! Просто никто мне на улицу выходить не предлагал.
— Шашлычок кушать хочет, — сказал Света Андрею, неправильно истолковав мой жест.
— Вот это — хорошая мысль, — обрадовался я. — Если мы на нее нападем и укусим, она убежит из квартиры и барахло не заберет. А ребята барахло сами не выкинут. Побоятся. И комната останется за нами! Молодец, Цигейка! А я-то думал, что ты у меня совсем тупая! — И я от радости стал прыгать на половичке, подняв клубы пыли. При этом выяснилось, что половичок вовсе не серый, а даже наоборот — желтый. Серым он был от пыли.