Конечно, чародей мог провести осторожное изучение способностей Элинор и, наверное, поступил бы так, если б не дилемма номер три. Собственно, это была не дилемма, а вопрос: имеет ли он, великий волшебник, моральное право обречь Джерри на смерть? Даже если будет точно знать, что это правильно, что иначе Джерри, к примеру, погубит их всех и отдаст мир в лапы Черного?.. Нельзя сказать, что Бьорну в его долгой жизни, прямо-таки переполненной судьбоносными решениями, не приходилось сталкиваться со схожими ситуациями. Еще как приходилось. Проблема заключалась в том, что он действовал в них по-разному. Чувствовал, что право есть – губил, чувствовал, что права нет – спасал. А сейчас он вообще ничего не чувствовал. Как с ним приключился такой конфуз, Бьорн объяснить не мог – раньше интуиция всегда срабатывала, – но усердные попытки нащупать твердую почву в зыбучей трясине, где он оказался по вине Элинор, пока что к успеху не приводили, а минуты бежали...
Для нас же в этот день – первый день лета какого-то года по очередному летосчислению – Цитадель Света была примечательна только одним. Тем, что на третьем этаже в маленькой приемной у кабинета Лорда-Протектора Ордена Света сидел самый знаменитый (для посвященных в подобные вопросы) белый маг последних тысячелетий – Бьорн Дарн-о'Тор по прозвищу Скиталец. Он сидел, ждал светлейшей аудиенции и потихоньку впадал в бешенство.