Она читала все подряд, с какой-то суеверной жадностью, и к семнадцати годам вдруг обнаружила, что ничего, кроме как поглощать и усваивать информацию, не умеет: ни себя, ни других не понимает и даже не знает, в какой ей хочется поступить институт.
– Что смеешься? Мальчика можно в военное училище отдать и жить спокойно там ему с пути сбиться не дадут. А девчонку куда отдашь? Только замуж. А вырастет такая, как ты, демократка, принесет в подоле, тогда будешь знать!
– Девочка у вас. Три триста, пятьдесят один сантиметр. Здоровенькая, бойкая, только крикуха. Поздравляю.
Лена с грустью наблюдала, как два алкаша, пыжась и краснея, пытаются сдвинуть с места одну из любимых вещей ее детства.
– Женщина, просыпайтесь! Она не шевельнулась.
Амалия Петровна открыла ему дверь, и Савченко впервые переступил порог ее квартиры. Все здесь сверкало чистотой и достатком. Сверкала и сама хозяйка высокая, подтянутая, ухоженная. Савченко заметил, что она в свои шестьдесят выглядит моложе его сорокапятилетней жены.