В палате было темно и душно. Лежавшая на койке женщина горько плакала.
– Нет, не могу найти, – сообщила она наконец. – Вроде Валя, откуда-то из Подмосковья, то ли Солнечногорск, то ли Лесногорск. В общем, я сказала, чтобы она заехала к нам в редакцию.
– Как хорошо, что вы так быстро вернулись. Мы еще успеем в ресторан. Старик был необычайно возбужден. – Я только не знаю, что делать с этим Арсюшей. У него все лицо в крови и с руками что-то. Я хотел позвонить своему доктору, но Лена сказала – не надо…
Один из молодых людей приподнял ей веко. Зрачок в бледно-голубой радужке был сужен до точки. Пульс едва прощупывался. Мужчина очень бережно отклеил кусок лейкопластыря от ее рта, а его напарник, оглядев туалетный столик, нашел ромашковый крем, снимающий раздражение, и смазал покрасневшую под пластырем кожу.
Он получил московскую прописку и вскоре переехал с женой в отличную двухкомнатную квартиру в писательском кооперативном доме у метро «Аэропорт», которую выбил для молодой семьи маститый тесть.
– Ужасное слово. Так нельзя говорить о ребенке.