Не замечая мелкого ледяного дождя, она побежала к метро.
– Постойте, Елена Николаевна! Мы даже не начали разговор.
– До будущего года не так уж далеко, – улыбнулась Лена, – я подожду. А пока мы с тобой пойдем на своих личных ногах в какой-нибудь китайский ресторанчик. Только в такой, где не говорят по-русски.
Появилась блондинка в белом халате и молча повела ее на второй этаж. Они шли по коридору с рядом дверей. В конце коридора было приоткрытое окно; именно это окно Света заметила, когда заблаговременно осмотрела тыльную сторону дома.
Бубенцов намек понял и сначала испугался. Но потом пораскинул мозгами и решил, что ничего особенно страшного нет. В самом деле, что такого – навестить безутешную вдовушку разок-другой, а потом поделиться впечатлениями с другом детства? Ведь не своим же тяжким трудом заработала тридцатилетняя потаскушка и дачу в Переделкине, и четырехкомнатную квартиру, набитую антикварной мебелью и увешанную редкими живописными подлинниками прошлого века! Она вышла замуж за комсомольского песенника, когда тому было уже за семьдесят. Какой уж там труд с ее стороны? Детей поэт не нажил, и теперь она его единственная наследница. За что ей одной столько счастья? Разве это справедливо?
– Пойдем вместе, – поднялся с кресла Гоша, – я тебе свою тачку покажу.