— Прямо из жизни? Можно. Товарищ Момыш-Улы, садитесь.
— Я уже чаевничаю, завтракаю, — продолжал он. — Так сказать, справляю новоселье. Вы меня поняли?
— Вот, товарищ Момыш-Улы, самый глупый карандаш на свете.
Разве он же, этот самый инстинкт, не разворачивается вовсю, не действует с бешеной яростью и мощью, когда живое существо борется, дерется, царапается, кусается в смертельной схватке, защищается и нападает?
Курбатов вспыхнул. Взгляд стал пристальным, недобрым. Я понимал его, но тоже смотрел пристально. Мгновение поколебавшись, Курбатов по-солдатски повернулся и зашагал по коридору. Даже покрасневшая шея казалась оскорбленной.
— Ну и хорошо… Или, может быть, вместо вас послать в дивизион майора? Может быть, окончившего академию? Таких ни одного нам не дадут. Прошу, товарищ генерал, считать вопрос решенным.