— Последний для себя, — медленно, будто взвешивая, повторил он. — Хочешь жить — дерись насмерть.
Незаметно мы втягивались в этакий быт передышки, даже стали наезжать друг к другу в гости.
Как-то виляю, клоню дело к тому, чтобы Малых принял командование. Ведь по уставу в таких случаях командование принадлежит старшему.
— Ну, теперь спокоен за вас… Как ведет себя немец? Похлестывает?
Мои солдаты, обязанные беспрекословно исполнять каждый мой приказ, все же равные мне люди. Я для них не барин, не человек господствующего класса. Наши дети бегают вместе в школу, наши отцы живут бок о бок, делят лишения и горе тяжелой годины.
Положив свою точеную кисть на рукоять шашки, Момыш-Улы одним махом неожиданно извлек клинок. В полутьме блиндажа засияла узорчатая сталь — та, что сверкнула и в зачине, и только что, в последней главе этой книги.