Еще несколько дней я пробыл в штабе. Присматриваясь, я старался распознать: как может управлять дивизией этот добрый, мягкий человек, лишенный, казалось бы, того, что именуется «напористостью»?
Молча ответив на приветствие часового, я прошагал на шоссе.
— Ты ходи, ходи ножками-то… Не ложись, браток. Ходи, ходи ножками.
Ко мне подошел командир артиллерийской батареи.
Мимо меня в штаб пробежал офицер, разбрызгивая высокими начищенными сапогами грязь. В этой нервной поспешности, какой я никогда раньше не встречал в штабе Панфилова, чувствовалась напряженность момента.
— Так приглашай. Буду ей рад. Далеко она?