Огрызаясь, отстреливаясь, уцелевшие машины отошли.
За рекой виднелась даль — открытые поля и отдельные массивы, или, как говорят, клины, леса. В одном месте, несколько наискосок от села Новлянского, лес на противоположном берегу почти вплотную примыкал к воде. В нем, быть может, было все, чего пожелал бы художник, пишущий русский осенний лес, но мне этот выступ казался отвратительным: тут вероятнее всего мог, укрываясь от нашего огня, сосредоточиться для атаки противник.
На прогалине встали ряды бойцов. Как это уже не раз со мной бывало, я ощутил силу, как бы источаемую строем.
— Под Вязьмой, товарищ старший лейтенант… Теперь он сюда прет.
— Вранье! — сказал я. — Вы трус! Изменник! Родина таких уничтожает!
— Ну, Гаркуша, докладывай. К маршу готов?