Он проснулся, когда по местному времени было около полудня. Открыв глаза, он увидел перед собой три кисточки ягод горной лианы, называемой также зимней ягодой, потому что ее плоды созревали поздней осенью и не осыпались с ветвей до весны. Пока Эрвин спал, Дика сорвала их для него, обнаружив лиану в окрестных скалах.
Пространство распахнулось перед ними внезапно – только что они неслись по небу, а в следующее мгновение копыта Ди-и-ниль уже стучали по тонкому веществу звездных дорог. Какой же здесь был простор, каким ослепительно не похожим было это небо на то, откуда они ушли! Ди-и-ниль самозабвенно мчалась вперед, а Эрвину казалось, что это он летит по звездной дороге, что это его тело и мысль заворожены стремительной скачкой. Торжество нарастало в нем вместе с осознанием того, что наконец-то он вырвался туда, где ему надлежало быть.
Эрвин вспомнил о дожде, но было просто немыслимо вызвать его здесь. Казалось, все воды мира не смогли бы напоить это пересохшее земное чрево, и он не стал тратить жалкий остаток сил на бесполезные попытки. Ему оставалось только идти – и он шел.
По правде говоря, и ректор не ожидал, что Дарт так здорово дерется. Зербинасу до сих пор не верилось, что этот мальчишка прикончил двух ламий и почти убежал от их хозяина, – ему была известна сила Скарпенцо. Неужели Гримальдус назвал преемником не его, а Эрвина? Но Дантос видел Дарта и не признал его в лицо.
– Я еще тогда, в таверне, почуял, что от тебя будут неприятности, – продолжил Скарпенцо. – Академик, что ли? – брезгливо выговорил он.
Анор спросила Зербинаса о чем-то, он ответил ей.