Поправляя перед зеркалом галстук, Хитори рассмеялся, припомнив, как, убегая от мальчиков Зоя, он прыгнул из окна в пролетающий мусорный ховер. Прямо в открытый бак, полный вонючих отходов.
Старый порядок, когда власть принадлежит всем, а значит, не принадлежит никому, перестал себя оправдывать. Трансполисные корпорации, цеха, ордена и синклиты – и всего один Город. Всего одни Небеса. В какой-то момент здесь становится тесно.
Глеб не разглядел, как наполовину вырезанный лист металла был отогнут в сторону и скатан в трубку с легкостью куска фольга. Зато он видел, что охранник начал бесшумно палить вверх из гаусс-винтовки, и слышал грохот ответных выстрелов. Из пробитого шлема кнехта плеснула струйка крови и мозга, выброшенная скачкообразно возросшим давлением в простреленном черепе.
Старший минуту терзал электрический прикуриватель, вмонтированный в крышку стола, пока его внимание не отвлек далекий басовитый шум. Раньше бы его не пропустила звукоизоляция кабинета. Но теперь, когда она отключилась, шум все нарастал, пока не завибрировал, тонко звеня, хрусталь в стенном баре.
Нет, Небо. Огромное, бесконечное, так не похожее на все, что она видела до сих пор, даже глядя в окно их спальни или гуляя по спиральным верандам их дома. Это Небо было свободно. Оно не знало оконных рам и рамок, заданных ему щербатым городским горизонтом. Оно было равнодушно, потому что вечно. Оно было прозрачно и вместе с тем непроницаемо. Оно было.
Пребывание в Мультиверсуме пагубно сказывается на состоянии его мозгов? Или к его модулю незаметно подключился тезаурус, действующий на Архипелаге? Подобные трюки практиковались создателями игры для большего «вживления в роль». Встроенные фильтры автоматически преобразовывали современную речь и жаргон в архаичные семантические конструкции. Хочешь сказать кому-нибудь: «Отвали, козел вонючий», а получается: «Пошел вон, смерд».