Взял лежащий рядом со станком пинцет, потрогал лапку. Та дернулась — насколько позволял станок.
Маловато работали с молодежью. Бесталанно. Партия сказала — комсомол ответил «есть!» — это система без обратной связи. Что и сказалось позже. Здесь. Но вдруг там — иначе?
— Как вы относитесь к высылке Солженицына? — вдруг спросила девица из первого ряда.
— Ну, не совсем уж и неизвестно, да ладно, придёт черёд и Фишера. Но вот вы, Михаил Чижик, как бы вы отнеслись к предложению помочь в подготовке Анатолия Карпова к матчу с Фишером?
По графику у нас так: подъем и утренние процедуры с семи до семи пятнадцати, утренняя разминка семь пятнадцать — семь сорок пять.
Я играл, неспешно двигая пешки на позицию соперника. Так лава, извергнутая вулканом, наползает на город, стоящий на пути. Да, неспешно. Но неуклонно. Соперник играл умно, отражая натиск и даже пытаясь переходить в контратаку, но подобная игра пожирает время, и к двадцать пятому ходу он попал в цейтнот: на оставшиеся пятнадцать ходов у него осталось пять минут. В такой партии и в такой позиции этого мало. Он сражался, как Кутузов, но просрочил время.