Я остановилась возле портрета Солнышка — что вы, простите, виконта Бирнийского! — и стала делать то, зачем и пришла: беззастенчиво подслушивать.
Я устроилась на кровати поудобнее и приготовилась ждать.
На шее шнурок, на нем четыре бусины: “первая в роду”, “последняя в роду”, “первенец”, “иду за Ведающим Тропы”.
Всё смазалось в одну полосу, и впервые в жизни я била разом и сталью, и магией, на силе своей ненависти взяв высоту которая дается единицам, наплевав на собственные раны — вокруг меня были враги, и я еще была жива, и только это имело значение.
Виток за витком, коридор за коридором. Смазанные человеческие тени, темные провалы защищенных от чужого взгляда помещений, я плавно обтекала их своим Видением, чтобы не потревожить хозяев, которые и так нервные, ярко сияющие конструкты чар…
Всхлипнув, я опустила руки и рассмеялась.