— Никак нет, говорю! — повторила я громче и отчетливее. — Хороший напарник, беру!
Но после того, как я вышел из Логова полноправным Клыком, первое, что сделал отец — отправил в акрополь Кремос жалобу на разгул некого чудовища на его землях. В ордене, конечно, прекрасно всё понимали, и уж конечно могли отправить с разбирательством по этой к графу Бирнийскому кого-то другого, не меня, но решили не обострять. Да и подуспокоились на мой счет за шесть лет...
Гнедой, уже почуявший родные конюшни, возмущенно всхрапнул, когда его развернули от ворот.
— А у меня, — я вздохнула, и снова легла ему на грудь, и напарник тут же зарылся пальцами в рассыпавшиеся волосы, — полный трактир возможных упыриц!
“— Сперва мне показалось, что за мной кто-то наблюдает, а потом я почему-то решила, что будет хорошей идеей, если я разденусь и буду себя трогать. Скажи, лекарь, что со мной?
От напряжения сводило затылок и зубы, и в глазах уже не зеленело — темнело. Шумело в ушах, и рот заливала кислая слюна: когда твой дар зажигает девять звезд в зале испытаний, работать на его пределе приходится не часто.