— Почему? — спрашивает Васильев. Ему любопытно, хотя он инженерный генерал.
— Неожиданность нападения, большой перевес сил… кстати, а чего ты поскромничал? — нахожу ещё один повод для придирок. — Есть ещё одно правило войны.
— Мы пока не умеем наступать. И что я буду с ней делать, даже если возьму? В таком отрыве от основных сил. И потери при штурме будут огромные. А зачем? Если всё равно придётся уходить.
Вот ещё интересный пункт. Дежурный самолёт авиаразведки засёк перемещение спецподразделения в таком-то квадрате. В штабе посмотрим, кто в этом квадрате по этому маршруту бегал. И тоже премии лишим. Лётчикам она не повредит. Или лётчику. Экономия выйдет, то ли целому подразделению премию, то ли одному пилоту.
Кулик запинается, у публики в глазах появляется, пока лёгкое, сомнение. Слишком я спокоен и даже скучен. Большое дело — вести себя правильно. Что ГСМ? — спрашиваю я глазами. Тот лёгкий танк, на который мы зенитку навесим, воздухом заправляется?
Ничего, скоро они себя проявят. Самолёты шли с небольшим снижением. Определить, точно ли за солнце за спиной способа нет, но примерно можно. Тени от кабины на носу не должно быть видно и ещё немного довернуть вниз. При этом направление — точно на цель. Короче, опыт нужен… х-ха! Началось! Внизу вспыхнули короткие стрелы, уткнувшиеся в неприметное место, — маскировочные сети у немцев тоже есть, — и тут же проявившие позицию зениток. Стая чаек принимается суетливо её расклёвывать пулемётным огнём и мелкими бомбами. Наши чайки — самые злые и хищные чайки в мире!