Рычагов молчит, переваривая, в общем-то, тривиальные аргументы. Он просто не смотрел на дело под таким углом…
— Ещё три тысячи надо, — упрямлюсь, а что делать, — у меня несколько корпусов только на бумаге существуют. Личный состав, если что, из мобилизованных наберу. А командиров где возьму. И вообще, не понимаю я вас, Лев Захарович. Если где-то дыра, разве не коммунисты должны закрывать её? Своей грудью, если понадобиться?
Этим приказом я убиваю трёх зайцев. Корпуса и дивизии научатся пользоваться радиостанциями. А то до сих пор боятся пользоваться шайтан-устройствами. Далее, осознают необходимость знания немецкого языка. Хотя бы для того, чтобы исполнить каприз начальства, которому шлея под хвост попала. И третье. Радиотелеграфисты получат постоянную тренировку. Будут каждый день выполнять боевую задачу. Навык, который не используется, имеет склонность к деградации. Ну, и шифровальщики без дела сидеть не будут.
— Чево? — переспрашивает плотный и злой. Авиатехник, оглянувшись на ленивого конвоира, меняется местами с соседом. И бубнит отчётливее.
— Мы затребуем крупную партию выпускников. Заканчивать обучение будут здесь, — топаю ногой по земле. — Свои требования подкрепим тем, что у нас налажено обучение с использованием новых методик. Сюда пригоним человек триста-четыреста, может больше. И будем выжимать из них всё. Они весь день будут проводить за тренажёрами, в полётах на учебных самолётах, в просмотрах учебных фильмов. Ни одного часа без занятий быть не должно…
— Так, значит, не догадываетесь, товарищ генерал-майор? — смотрю на начальника связи с сожалением, — вы будете слушать доклады корпусов в штабы армий. И если ничего не услышите, то сами знаете, что надо делать. Или этого тоже не знаете?