— Дмитрий Григорич, совсем забыл! У меня для вас сюрприз! — приходится напрягать связки из-за шума моторов.
— Каждый боец и командир должны обладать высокой степенью боевой и политической подготовки. Товарищи, вы согласны со мной? Кто-нибудь будет против?
— Свяжись с 11-ой авиадивизией, — командую связисту, — и прямо с борта шифрограмму. Пусть готовят две эскадрильи пешек. И в 9-ую дивизию — две экадрильи МиГов на прикрытие.
— Давай. Но в общих чертах обрисуй сейчас, что ты задумал. А то я не усну.
Потом тренировка. Вокруг нас летает У-2, с которым есть радиосвязь, — Хадаровичу и его группе надо весомую премию выписать, озадачиваю этим Сашу, — а мы в него целимся и условно стреляем.
Так, пора устроить дискотеку, но сначала обед. Задержусь я тут. До вечера всё прикинем, а завтра начнём. Утро всегда вечера мудренее. Догадался по ходу дела, что меня так напугало. Потому и предпринимаю лихорадочные меры. Линия УРов это хитиновый панцирь, стоит его пробить в одном месте, как вся линия становится бесполезной. Круговую оборону они вести в принципе не могут. Даже стволы в ту сторону не разворачиваются. Резон в этом есть. Захватывать нет смысла, они работают только в одну сторону, только разрушать. Но как только один ДОТ уничтожен, подходи к остальным с тыла прогулочным шагом и сбивай, как кегли. Одним выстрелом или плевком огнемёта. Точно не скажу, но кажется одно из правил современной войны выглядит так: долговременные и протяжённые дорогостоящие защитные сооружения важной роли сыграть не могут.