Часовой КПП лениво поглаживает пальцами ребристую крышку висящего на плече автомата. Презрительно сплёвывает навстречу уныло волочащим ноги пленным. Лица хмурые, запылённые, глаза ничего не выражающие, солдаты всех разбитых армий похожи друг на друга.
— Лицо попроще сделай, Паша. А то треснет.
— Для кого-то аэродром транзитный, но будет и постоянный состав. Перебросим сюда смешанный авиаполк. Маскировочные сети у вас есть?
По моим наблюдениям самая бестолковая часть нашей армии это политруки и комиссары. У себя я худо-бедно заставил их работать. Младший состав политруков из четырёх армий собрал и отправил в Смоленск на переподготовку. Интенсивную переподготовку. Будут служить взводными и ротными. У меня там, ха-ха, будет «политический» стрелковый или моторизованный корпус. В приказном порядке назначу его самым героическим. И пусть попробуют не оправдать доверия.
— Две дивизии, это мелочь, — успокаивающе поднимаю руку, — уверен, что мы отразим их нападение. Но гитлеровцы могут подтянуть ещё пять или десять. И что тогда?
Действия майора меня не впечатляют. Застывание с широко открытыми глазами и ртом никого не впечатлит. Жду, успешно сдерживая смех.