— Значит, ви говорите, что уничтожили пятьсот немецких самолётов… — задумчиво произнёс Сталин. Генералы смотрят на меня с откровенной завистью. Вот этого я и побаиваюсь.
— Хорошо, — соглашается, хотя смотрит с сомнением, — так и сделаем. Но ты, в случае чего, особо не резвись.
— Не перебивать, — лязгаю голосом, — делаете один самолёт, вызываете меня, я осматриваю и всё проверяю, пишу вам пакет замечаний. Что-то прибавить, что-то не нужно, где-то переделать. Так может произойти не один раз. И вы, как стая придурков, будете всё переделывать пятнадцать раз на всех трёх самолётах?!
Самое главное, чтобы не подтолкнуть их действительно к новой атаке ради угождения высокому начальству, то бишь, мне. Не готовы они, не умеют. Шли поначалу неплохо, двумя цепями, первые и вторые, перемещаясь попеременно на сорок-пятьдесят метров. Коротко такой способ называем «пошаговым на раз-два». Но артиллерия им никак не помогала, огневых точек не подавляла. Отступать начали вроде правильно, но задолго до своих окопов было утрачено даже подобие порядка. О том, чтобы бежать зигзагами, тоже забыли.
Мне всё равно приходится показывать на настенной карте, что где происходит.
Как уже отмечал про себя, нет худа без добра. Фон Боку ничего не остаётся, как ударить с севера. Близ реки Двины, рядом с Даугавпилсом не очень удобно. Места, где можно ввести танки, наперечёт. Такая редкая сеточка дорог. Их перекроет Полоцкая дивизия, которая уже топчет ногами, гусеницами и колёсами понтонный мост в пятидесяти километрах к востоку от Даугавпилса. Передвижения и контроль воздушного пространства над переправой — за эскадрильей воздушных наблюдателей. Десятки фотоснимков просматриваю каждый раз, когда прихожу в штаб. Самый важный пакет дублируется, полный комплект — в Барановичи. Собственно, там эскадрилья и базируется, это основной элемент авиаразведки. Все самолёты — Як-4. Их сейчас не выпускают, но мотор сменить на новый всегда можно.