Через пару минут кучка командиров вываливала из блиндажа, возбуждённо обсуждая слова командующего. Рядом у плеча остановился особист.
В этот момент я, признаться, запнулся. Немного не так.
— Ты же хотел пешки? — и после паузы предупреждает моё недоумение. — Сюрприз в другом. В чём, не скажу.
Всё рушится после слов этой гниды, поселившейся в его голове.
Аэродром оказался своим. До тридцати ишачков и чаек, по виду целых. И несколько немецких разнородных машин, больших и разных. Ротный пока не разбирался в тонкостях немецкого авиастроения. Познания его ограничивались мессерами и юнкерсами, 87 и 88.
Хмыкаю, слушая пыхтение над тяжёлым ящиком своих бойцов. Немцы влезли в положение «Ни тпру, ни ну». Отступить? Бежать обратно, поджав хвост и поскуливая от сыпящихся на них бомб и снарядов? Не выход. Тогда мы будем наносить им потери, рискуя только лётчиками, которых не так-то легко сбить или артиллеристами, чьи позиции ещё надо обнаружить. А как они это сделают? Как только появляются в небе юнкерсы или мессеры, буквально через секунды на них вываливается стая наших истребителей. Обычно наших заметно больше.