— Как бы не было уже поздно, — вздохнул я.
— Совпадение фенотипа подозреваемых на восемьдесят семь процентов, протокол номер пять-восемь-восемь-два дробь сорок три, — скороговоркой пробормотал мент в горошинку микрофона на воротнике, рука съехала на рукоять полицейского тазера, — Граждане, вы подозреваетесь в нападении на жителя полиса, вам придется проехать с нами в участок до выяснения.
— Моя смерть это чистый форс-мажор. Сочетание глупых случайностей: заказчик-кидала, неисправный метатель в руках балбесов-копов и моя неадекватная на них реакция, — как большой грустный слон вздохнул Сергей, — Это ты меня прости, братишка. Я умер и не смог больше за тобой присматривать. И вот в итоге ты здесь, в самом плохом месте на Земле, одной ногой за гранью жизни и смерти.
— Это я у мусорщиков в гостях побывал, — уловил мой взгляд, сказал старик, — Три дня они с меня мясо строгали с левой стороны.
— Мейсон, ты знаешь, кто такой Шорох? — спросил я недовольно.
Привозная вода у меня закончилась уже неделю как, и я начал пить местную воду, мутную, пахнущую нефтепродуктами и наверняка зараженную радиоактивными изотопами. Еда пока еще была — единственный ящик консервов, который мы с сержантом Мейсоном вытащили из горящей машины, показывал дно, несмотря на то, что я четвертый день перешёл как на трехразовое питание: понедельник-среда-пятница. Я поправил постоянно сползающие штаны и мельком подумал, что надо просверлить еще одну дырку в ремне. Одежда болталась на мне как на вешалке — последствия заражения крови после укуса аборигена. После возвращения из путешествия в милый пригород Дохи я неделю провалялся в лежку, вставая только чтоб справить естественные потребности и ничего при этом не ел. Похудел за это время килограмм на двадцать и этот процесс продолжался — спасибо лечебному голоданию! Скоро стану совсем как крыса — таким же истощенным и легким.