— Ему нужно опустить усы и бороду! — на английском сказал вдруг стилист Виктору, — Это подчеркнет линию подбородка и добавит брутальности. Мне кажется, что вариант эспаньолки будет наиболее уместен.
И тогда я его убил. Выжег мозги высоковольтным разрядом, так что у мужика глаза вскипели и лопнули от жара. И сразу после убийства с глаз спала кроваво-красная пелена ярости и до меня дошло что я наделал. Что натворил. Под ногами у меня лежал скрюченный и обгоревший труп полицейского, второй полицейский с окровавленным лицом и руками негромко стонал, лежа на асфальте возле полицейского мобиля. В паре метров от меня тихо дымил уничтоженный дрон, а позади лежал мертвый Серега. И десятки, сотни глаз прохожих с испугом глядящие на меня. Пара секунд тишины, потом раздался истеричный женский крик и народ порскнул во все стороны как тараканы с кухни после включения света.
— Твои братки в овраге лошадь доедают, — буркнул я на русском, вытирая чужие мозги с рук и лица арафаткой и отбрасывая ее подальше.
— Грабовски, ты там не заснул еще за рулем? — рявкнул в гарнитуру рации сержант, — Срочно ищем укрытие!
Виктор украдкой потер шею, на которой начали наливаться синяки и начал рассказ. Уложился он в пару минут. В кабинете повисла тишина, Мигель прошелся по комнате, заложив руки за спину.
— Иди ты в жопу, Рохо, — веско посоветовал мне псевдолейтенант, — Ты сегодня был полезен, так что за мной должок. Но бесишь ты меня неимоверно, с трудом сдерживаюсь, чтоб тебе ногу не прострелить!