Я остановился, одной ногой заступив за дверь.
— Я начинаю думать, что не зря сюда приехал, — довольно кивнул брюнет, — Все верно, я предлагаю тебе роль антагониста в следующем сезоне шоу.
В себя я приходил тяжело. Голова кружилась, меня мутило, сильно болели простреленная рука и левое подреберье. Дышать было больно — похоже, что треснули ребра. Нос опух так, что мешал смотреть прямо — сломан. Странно, не помню, чтоб я им приложился, наверное, копы при задержании сполна выместили на моем бесчувственном теле свое отношение к убийце коллеги. Странно что не забили насмерть.
Вот еще одна напасть на мою голову, а я не в форме совершенно! Крепко задумавшись, я внезапно осознал, что стою с черной баночкой в руках и синяя таблетка уже в руке, готовится отправиться в рот! Выругавшись, я спустил наркотик в унитаз и с остервенением спустил воду. Виктор, мразь, тебе не жить! Я не знаю как, не знаю когда, но я до тебя доберусь, и тогда тебе пиздец!
— Да потому что он хоть и полный псих, но все же отчасти прав, — едва ворочая языком, сказал еще один «дятел», — Весь этот сраный мир летит в жопу и это сука железобетонный факт!
На параллельной улице мы сразу же уперлись в затор из сотен машин — двадцать лет назад здесь столкнулись автобус с бензовозом, надежно перегородив дорогу. Сотни легковушек пытавшихся вырваться из обреченного города довершили затор. Несложно было представить, как паникующие люди бросают свои автомобили и бегут из Дубая пешком. Интересно, что их гнало прочь? Ядерный удар? Атака иранцев? Сейчас уже не скажешь. Можно было спросить у Мейсона, но мне с ним разговаривать желания не было никакого, перед глазами раз за разом вставал Чип, которого этот мерзавец недрогнувшей рукой отправил на смерть.