Первым делом меня отдали на растерзание стилисту. Откровенно гомосячьего вида парень быстро привел в порядок мою шевелюру, выщипал брови измазал чем-то физиономию и задумчиво постукивая пальцем по губам пристально уставился на изрядно заросший щетиной подбородок
— Что-то ты темнишь, парень, а я такого не люблю! Ладно, вечером поговорим, пока пойдем покажу твой угол!
Я молча подошел к ближайшему дезертиру, тому что решил поиграть со мной в фехтование, и сдернул у него с плеча старый добрый автомат Калашникова с черным цевьем и складным телескопическим прикладом. Потом, повозившись, расстегнул разгрузку с магазинами.
— Дипа подстрелили! Дип не умирай! Ааааааа! — а это кажется Чип.
На больших воротах висел навесной замок, который Рико открыл ключом со своей связки и принялся суетливо загонять машину в ангар. При этом так дергался, что ухитрился въехать в стойку ангара, отчего тот пошатнулся и жалобно заскрипел. Я удивленно поднял брови, солдат сжался и задергался еще больше. Мне в глаза он не смотрел.
На горизонте тем временем вставали развалины Дубая — разрушенные, обгоревшие небоскребы торчали из пустыни как обломанные зубы из десны старика. До города на глаз было километров двадцать, когда Шорох в наушнике зашуршал и забормотал на особенный лад, и я к собственному изумлению понял, что он хочет мне сказать — примерно то же самое я слышал во время нападения дезертиров в Омане.