Я лишь молча и с достоинством кивнул головой, ведь этот старик всегда был равнодушен к славе.
— Так, тридцать пятый квартал… Тридцать шестой… А, вот и он. Теперь могилы… Пятая… Восьмая… Вот и я. Здравствуй, отец…
«Такой матерщины они не слышали даже при жизни, хотя и умерли разбойниками. А плеваться было зачем? Когда с тобой попытались просто поговорить, что ты сделал? Повернулся спиной, приспустил штаны, и сказал: «А ну-ка посмотрись в это зеркало!», один из них развеялся сам, и знаешь, почему?»
Кто-то говорил, что могучие практики поймали его и разорвали на десять тысяч кусочков, которые и втоптали затем во прах, а прах сожгли в драконьем пламени.
— Не боишься мне доверять? Ценная ведь вещь!
Вот, как наяву увидел учителя старого Чана. Тот тоже как начнет тянуть кота за яйца, так тянет и тянет, и тянет, и тянет, пока всем вокруг не поплохеет.