— Старик, какой, однако, чудесный массив! — не замедлил восхититься я.
Ох уж эти женщины, — скорбно подумалось мне, — вечно цепляются к пустякам и мелочам. Правильно говаривал мне учитель Чан, иным вечерком любивший выпить монастырского вина и поучить молодежь (в моем лице) жизни: каждая женщина всегда умеет из ничего создать три вещи: шляпу, салат и скандал. А для последнего всегда нужен кто-то виноватый, причем с поиском оного обычно никаких затруднений не возникает.
— И милосердия! — возвышенно ответил я ей, и снова взялся за кувшин, ибо, как сказано в одной мудрой книге: «да не оскудеет рука дающего».
С этими словами на стол перед шушоу опустилась глиняная бутыль с дешевым вином, купленная мной полчаса назад в лавчонке напротив Чженфусы.
«Да. Шутка. А шутки у этой семейки, они как репчатый лук. Многослойные, и пока сдираешь слои, хочется плакать. Первый слой — это сами три брата Цзян Ши, они очень сильные и такие же безмозглые, но с абсолютно идиотским чувством юмора. Второй слой — им надо очень точно отдавать приказы, иначе добра не получишь. Третий — добра ты не получишь в любом случае, и изгнать их со временем становится не слишком просто. Четвертый: на самом деле все три брата это один дух. Пятый — он умный. И злой. И там еще есть…».
Спустя мгновение, я обнаружил себя покачивающимся в такт порывам ветерка на верхушке толстого бамбукового стебля, и остро сожалеющим о том, что стволы вокруг слишком маленькие, надо бы найти побольше.