— Старшая Цао Шэнь, — поспешил подсказать я ему, потому что тетка Шу уже начала замахиваться. А мне некогда было наблюдать семейные ссоры, да и противостояние стилей «Парящий Костыль» против «Громовой Швабры» я уже видел. С родственницей Оуян, как можно догадаться, был не в ладах. Не знаю уж, что у них не заладилось, но костерили они друг друга при каждой встрече и за глаза тоже. А мне старшая Цао нравилась: бодрая тетка, хоть на лицо страшноватая и вечно мерзнущая. Промышляла травничеством, для чего частенько моталась в леса за город, а Оуян все надеялся, что там ее, наконец, и согреют теплые шерстяные волки. На разбойников, ввиду общей кобылообразности тетки Цао, он уже не надеялся, хотя, — мечтал он иногда — может, с пьяных глаз кто и позарится (для чего, по его мнению, следовало бы спровадить тетку Цао в порт и там продать кому-нибудь). Но пока миновало. Дом ее был ниже по улице, сразу после крутого поворота, и я заходил иногда к ней, продавал всякое сено, что удавалось найти в лесах (или на монастырских грядках) а бабка поила меня чаем.