Виктор не решился поцеловать девушку прилюдно, чтобы не скомпрометировать, но бросил на нее страстный взгляд (так ему хотелось думать) и поспешил в замок. Он нисколько не преувеличил: его действительно ожидали важные и неотложные дела. Причем их успех зависел исключительно от того, насколько быстро Антипов с ними расправится.
Антипов, бесплодно посидев еще минут двадцать, поднялся и зашагал прочь. Его одолевала неожиданная горечь. Оказалось, он очень надеялся на то, что некто или нечто на поляне даст хоть какое-то объяснение происходящего. По сути, в этом заключалась единственная реальная надежда хоть что-то узнать. Виктор редко когда унывал, но сейчас ощущал себя маленькой щепкой, которой играют волны, бросая ее то туда, то сюда или даже возвращая на место. Груз произошедшего навалился в полной мере на его жизнерадостную натуру, придавливая к земле своей тяжестью. Виктору было тяжело идти, тяжело дышать и даже тяжело думать. Почему это все должно было случиться с ним? Чего он сделал такого, чем заслужил подобное? Перед его взором вставали родители, родственники, друзья, сокурсники… Он бы отдал многое, чтобы только их увидеть еще раз. Многое? Но что? У него сейчас ничего не было. Совсем ничего. Он был один в незнакомом мире. Даже без права на объяснения. И чувство щемящего одиночества захватило его. Сделав несколько шагов, Антипов привалился к ближайшему дереву и застыл, закрыв глаза. Он не хотел шевелиться. Горечь свершившейся несправедливости словно парализовала его мышцы. Виктор стоял недвижим, полный беззвучно кричащего отчаяния.
Внешние ворота крепости были стандартны. По крайней мере, Виктор представлял их себе именно так. Двустворчатые, темные, окованные железом и часто ремонтируемые. Барон заботился о защите замка. Сейчас ворота были закрыты. Но Ролт знал, что можно выйти через небольшую калитку в них.
– А где же еще, парень? – удивился Пекста.
Посетителю удалось легко отбить подставкой табурет, от колотушки тоже получилось уклониться не сходя с места, а вот железный прут потребовал серьезного подхода. Антипов хотел было сделать шаг в сторону, чтобы богатырский замах неприятеля не достиг цели, но очень поздно вспомнил о том, что чьи-то цепкие руки держат его за штаны. Можно сказать, что вспомнил лишь в полете, когда, потеряв равновесие, рухнул на пол. Подросток тут же разжал пальцы, и Виктор сумел быстро перекатиться по полу так, что второй удар табурета тоже оказался холостым.
Новоявленный воин замер, подняв глаза к небу. Тоска превратилась во вселенскую печаль.