И тут меня пробило. Поймал образ. Это как удар током, к счастью, слабенький. Тогда, в самом начале, с потерявшимся ребенком было нечто похожее. Ох, не прост оказался Николка. В прежней жизни меня озарения не посещали. Этот тип тоже нечто почувствовал и заткнулся на полуслове, отшатнувшись.
– Собаке собачья смерть! – вскричал, вскакивая, полный немец с типично породистым лицом аристократа.
У меня впервые совместилась толстая скандальная баба с фотографией на стене. Невеста сидит на кресле, невыразительно глядя куда-то вперед, жених стоит рядом, положив руку ей на плечо. Сейчас почти седая, хотя вроде не особо старая, но в молодости была блондинкой с приятной фигурой. Было время, она с надеждой смотрела в будущее и строила планы счастливой жизни.
– Я не дурак, – без особой злости заверяю, – запоздалое развитие называется. Так доктор сказал.
– Это хороший французский, – сказала, поймав взгляд. – Супруг разбирается. За вас, – сказала, наливая. Оказывается, хрусталь уже делают. Воистину, еще вживаться долго, прежде чем перестану рот в изумлении открывать. – Честно говоря, я представляла вас иначе, по словам Зины.
– Да, – говорю, оборачиваясь, – вылечить туберкулез не смогу.