«Говорят, что ещё одну мразь пришили. Более всего я бы хотел, чтобы это были не разборки за долги, не заметание следов, а наш бандеровский классический атентат».
Помню, как тогда Госдеп губами Псаки возложил всю вину за произошедшее на самих горожан…
В данной конкретной ситуации клятвопреступления и предательства у меня возник вполне резонный вопрос о том, присягали ли русские с южной окраины на верность царю Михаилу Фёдоровичу Романову и его наследникам в 1613 году? Ведь плечом к плечу с Мазепой воевали тысячи казаков — русских по происхождению, но не по духу.
Польская власть всей своей машиной задавила иерархов, и после подписания унии почти все епископы перешли к униатам. Одни от страха, другие за привилегиями. К 1620 году остались только монашество, духовенство и верующий народ. Но как было жить Церкви без епископов? Иерусалимский патриарх Феофан тогда возобновил законную иерархию, рукоположив новый епископат. И хоть он был тут же объявлен агентом Константинополя, вдохнул жизнь в иссохший источник веры православных людей под гнётом униатов.
Сначала польский, потом австро-венгерский и после советский русофобские проекты за столетия сформировали на русской земле из южного русского народа — украинцев, а из западного русского — белорусов, для которых главным смыслом существования стало постоянное доказывание своей «нерусскости».
Мы — русские. И пока мы, украинцы, — русские, мы будем строить космические корабли, морские и речные суда, плавить металл и выращивать хлеб. Когда мы, украинцы, — русские, мы живём в любви и дружбе со всеми, молимся в храмах, выигрываем Олимпиады и мировые чемпионаты, воюем только со своей ленью и невежеством. Когда мы, украинцы, — русские, мы один великий народ с великой историей побед над Наполеоном и Гитлером, потомки князей Киевской Руси, носители духа казачества от Днепра до Волги и дальше до Сибири.