Я нашел кладовку, достал овощи. Быстро покрошил салатный лист, помидоры-черри, огурцы в салатницу. Залил оливковым маслом, посыпал специями и солью. Откопал свежий хлеб с нарезкой, также майонез с горчицей.
На лице был умелый макияж — глаза подведены, губы накрашены в ярко-красный цвет. Я прямо не узнавал девушку — так она поменяла свой имидж.
— Значит и моё имя будет указано в этой статейке, да? — спросила Ширли. Она не особо понимала как работают публикации, но понимала, что значит «пренебрежение» и чувствовала, что именно это с ней сейчас и происходит.
— Нет! — я сел на кровати, сжал трубку — Встречаемся в шесть.
— И мы тут — покивал я, ручкаясь с товарищем — Барабанишь?
Мэри наш теологический диспут не слушала — смотрела телевизор. Шла трансляция еще одной службы — из вашингтонского собора святых Петра и Павла. В главный кафедральный храм США пригласили родственников погибших астронавтов — их тела уже нашли в море и теперь должны были провести вскрытие, чтобы узнать как они умерли. Телевидение крупным планом показывало лица жен и детей погибших. Что я чувствовал? Ничего. Абсолютный ноль. Зеро.