- Поздравляю, - с каким-то странным выражением на лице процедил Костромин, оказавшись рядом с Дмитрием. – Кажется, вы достигли всего на что рассчитывали?
Впоследствии злые языки не раз скажут, что Михаил Дмитриевич Скобелев нарочно лез на рожон, бравируя отвагой, носил щегольской белый мундир в бою, не жалел солдатской крови и, вообще, подвергал и себя, и своих подчиненных неоправданному риску. Надо сказать, что все это – чистая правда. Но, правда так же и в том, что в подобных грехах можно было упрекнуть весьма многих генералов в сияющих мундирах, с одинаково равнодушным видом выслушивающих доклады об огромных потерях и свист вражеских снарядов. Но никого из этих, иной раз, весьма прославленных полководцев так не любили солдаты, как самозабвенно и отчаянно любили они Белого генерала.
- Федька, ты где? – позвал он денщика, но тот отчего-то не отозвался.
- Виноват-с, вашбродь, - пожал плечами кондуктор, частенько в последнее время вставлявший в свою речь «с», отчего она звучала еще более издевательски.
- Мой друг немного преувеличивает, - попытался соскочить кондуктор, но не тут-то было.
- Где Будищев? – спохватившись, спросил он у Долбни.