Дальнейший их разговор прервало возвращение заметно повеселевшего Федора. Хотя денщик остановился в почтительном отдалении от хозяина, было видно, что его уши напряженно ловят обрывки их разговора и прапорщик воспользовался моментом, чтобы откланяться.
Как водится, после боя казаки и солдаты попытались хоть как-то вознаградить себя за труды. Иными словами, после боя служивые разбрелись по захваченной ими крепости в поисках того, чем можно было поживиться. И то сказать, жизнь у военного человека не больно-то радостная. Его оторвали от родного дома и семьи, заставили учиться строю и ружейным приемам, зазубривать непонятную словесность, а теперь еще и отправили на край света, покорять диких туземцев, о существовании которых простой русский мужик в военной форме до сих пор и не подозревал. Опять же, господа офицеры смотрят на тебя как на вошь, унтера так и норовят заехать в рыло, ни за что ни про что. Ни жизнь – каторга!
- Если с четырех верст – эшелон. Только надо не палить в белый свет как в копеечку, а подкатить в упор на прямую наводку и влупить так, чтобы только ошметки в разные стороны полетели!
- Вот и славно, - обрадовался Федор. – Стало быть, там вода есть.
Бедняга тут же проснулся и заскулил, протестуя против того, что его вытащили из тепла.
- А ведь вы правы, - неожиданно согласился с ним командир. – И, кажется, я знаю, куда отправились эти господа.