Будищев было трудно заподозрить в излишней брезгливости или чистоплюйстве, так что в другой раз он возможно и купил бы у казака его добычу, но сейчас внимание моряка было занято другим.
Едва миновала полночь, как заботливо смазанные бараньим жиром ворота беззвучно распахнулись, выпуская наружу толпу воинов Аллаха, твердо решивших пожертвовать собой во имя великой цели. Сначала они двигались шагом, затем пригнувшись, потом и вовсе опустились на землю и поползли, снедаемые мыслями о резне, которую они учинят на русских позициях.
- Нет, ваше высокоблагородие, больно много патронов, для того чтобы с одного часового снять. Ладно, внутри шайки поделились, но чтобы с тремя другими…
- Тише! – крикнул он и все дружно начали прислушиваться к звукам канонады, внезапно раздавшимся на левом фланге.
- Будищев, не юродствуйте! Любого другого унтер-офицера за подобный фокус ожидало бы разжалование. Но вы известный изобретатель, можно сказать ученый, и… да к черту ваше изобретательство! Если бы, я не чувствовал себя обязанным за спасение Студитского, вы сегодня же встали бы в строй рядовым, и, смею заверить, никакие высокопоставленные особы не защитили бы вас!
- Могу сказать, что здесь жизнь не менее увлекательна. Если вам приходилось слышать о славном деле у Бендессен, то вот его герои! – немного напыщенно провозгласил совершенно успокоившийся Мамацев. – И барон, и господин Будищев участвовали в этом знаменитом бою.