- Слушаю, ваше благородие, - равнодушно воспринял новую кличку Егорыч, давно привыкший к закидонам своего прапорщика и легонько тронул вожжи.
Студитский тем временем закончил осмотр и, воспользовавшись ланцетом и длинными щипцами, извлек из тела покойного пулю. Очевидно, придя к какому-то определенному выводу, он спрятал её в платок и сделал казакам знак, дескать, можно закапывать.
- Вот тебе крест, господин унтер! – размашисто перекрестился рационализатор. – Если вру, то пусть меня гром разразит. Пусть меня первый же текинец застрелит…
- Служить невозможно! – с надрывом выдал тот. – За всякое дело придираются, каждую мелочь проверяют, как будто это не тюк с нижними рубахами, а бог знает что из золотой парчи. И ведь никто по-настоящему дела не знает, а только суются, вроде у них иных занятий нет.
Обычно Белый генерал передвигался окруженный лишь маленькой свитой, состоявшей из пары ординарцев, однако на испытания неожиданно заявился вместе со всем штабом. Более того, среди штаб-офицерских мундиров, увешанных орденами и аксельбантами, мелькало два женских платья. Как оказалось, обе сестры милосердия сочли возможным украсить своим присутствием предстоящее действо. Причем, дамы к удивлению Дмитрия были верхом на двух ладных кобылках местной породы. Впрочем, разглядывать наряды и выезд барышень у него не было времени…
- Кажется где-то тут… а вы полагаете, придется много стрелять?