- Жизнь, Владимир Андреевич - перебил его Будищев. – Всего лишь жизнь. И прожить ее надо так, что бы, как это… не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы.
- Карим-то? Да кто его знает, - пожал плечами денщик. – Небось, опять пошел за сестрами милосердия следом ходить.
- Нет, вы только на него полюбуйтесь, - ухмыльнулся командующий. – Хорош, нечего сказать!
- Да как вам сказать, ваше превосходительство. Не трус, но в пекло дуриком, как это часто бывает с господами-офицерами, не полезет. Осторожен и ничуть этого не стыдится, однако если угодит в передрягу, то дерется отчаянно, а уж стреляет и вовсе так, будто ему черт ворожит. Еще очень внимателен разным к мелочам. Взять хоть эти патроны, будь они неладны! Никто ведь не приметил, а он углядел. При всем при этом еще и хитер, как десять маркитантов. Они, кстати, уже на него жаловались.
Несколько снарядов выпущенные по дувалу, за которым засели текинцы, заставили тех спешно ретироваться, после чего полковник подал сигнал к атаке.
- Слушаюсь, - не стал спорить Дмитрий, с беспокойством прислушиваясь к кипению воды в кожухе. После чего, развернувшись к матросам и ездовым, рявкнул: - чего вылупились? Цепляйте агрегат и погнали дальше. Да новую ленту вставить не забудьте!