- Меня держит только установка оборудования для связи с бункером и те же кадровые вопросы. Считаю лететь надо завтра в ночь. Днем высока вероятность обнаружения авиацией противника, отбиться, может, и отобьемся, но засветимся перед немцами.
- Хороший парень. Правильный. Выжил бы только!
- Ты, как? Заждался? - спросил он Петра, разматывая клубок провода, один конец которого подсоединил к непонятному прибору, а второй к черному прямоугольнику рядом с дверью.
Разгрузились в Кремле быстро, так же вдвоем, не подпуская к грузу посторонних и выставив у помещения, куда все сложили, охрану. Больше никаких дел в Кремле не было и они сразу же отправились домой к Волкову.
- Нет! Конечно, нет! Не шутка! У меня доказательства есть! Там в приемной! И на базе! Только она в лесу! Под Смоленском! А там немцы! Я просто не знал, как Вам сообщить! А Ванин писал, что никому нельзя, кроме Вас говорить, потому что они все для себя могут использовать! А Вы для страны! Ну, я поймал радиограммы с Западного фронта и под их шифром Вам отправил, что надо встретиться! Вот! И Никифоров сказал, что к Вам надо! Я просто не знал как! Извините…
- Ну, вот и славно. А теперь нам с тобой надо привести форму в порядок. Ты садись, пиши заявление. Можешь карандашом писать, а то видел я, как ты пером пишешь, но учиться писать придется, а то в школе проблемы будут. А я пока пойду нам знаки различия искать. Тебе-то ладно, кубари найдем, лейтенантов у нас много, а вот мне, где ромбики искать, ума не приложу. Придется на поклон к Николаю Сидоровичу идти, у него точно должны быть. За одно и сообщу, что от него меня перевели, а то неудобно будет, если он об этом от других узнает. Волков вышел, а Сашка сел писать заявление по образцу, выуженному майором из глубин своего сейфа.