И кадец-вице-фельдфебель Солонов сделал то, что только и могло получиться в этот безумный день.
Федор заставил себя дышать. А ещё — мигать, потому что глаза уже начинало немилосердно жечь.
— Ого-го! — завопил второгодник Воротников, и ринулся следом. За ним — и вся остальная рота.
Рядом с ним оказался комиссар Блюмкин, беспрерывно протиравший пенсне. В правой руке он тискал явно слишком тяжёлый для него маузер, хотя видно было, что привык комиссар Яков исключительно к кабинетной работе: глубоко въевшиеся в кожу ладоней чернильные пятна, да очень заметная мозоль на среднем пальце правой руки — от пера.
«Старик» сделал короткую паузу, лихорадочно схватил стакан с водой.
— То есть одна партия — это те самые большевики?