Я поднималась по ступеням, пытаясь связать воедино убийство Бриско, самоубийство Эдит, быстрое богатство и быструю нищету, моргелютов и курочек... Стоп. А при чем тут опять курочки?.. С чего вдруг я вспомнила про этих злосчастных, кем-то прирезанных, курочек?
Когда часов в девять к мельнице потянулись крестьяне, я уже готова была выдать не только муку, но и теплые питы с луковым салатом.
Я подождала ещё, но теперь не услышала ничего, кроме плеска воды и скрипа колеса. Какие курочки?! Что тут, вообще, происходит?!.
- Пойду смету листья с мостков, - проворчала старуха и взяла метлу из угла кухни. -Полюбезнее тут с ним. И поосторожнее.
Так бы и было, но мельник не знал о двух серебряных монетках, что Жонкелия выклянчила у судьи, а я знала, и они-то заставили меня чуток принаглеть и совсем не чуток приврать. Главное - пока избавиться и от этого типа. Эй, дайте же несчастной переселенке в другое тело хотя бы освоиться? Чего навалились-то все разом? Сначала судья, теперь мельник...
Окно мы с Жонкелией не стали заколачивать, а занавесили мешковиной, и было слышно, как вода льется на неподвижное мельничное колесо - будто кто-то вполголоса напевает монотонную песенку.