- И туфли подошли, - проворчала она, давая понять, что мамаша Жо, хоть и сменив платье, осталась верна себе. - А всё-таки не стоило тратить деньги зря.
- Да так, для информации, - ответила я по-русски, а потом добавила уже на понятном Жонкелии языке: - Занятная получается курочка. то есть песня.
Толкнув одну из дверей, старуха мотнула головой, предлагая мне зайти, и я оказалась в темноте, где пахло мышами и затхлостью. Чиркнуло кресало, затеплился огонек свечи, и в его неровном свете я увидела гладко оструганные полки вдоль стен - совершенно пустые, если не считать корзинки с десятком яиц и глиняного горшка, по-бабушкиному затянутого на горловине тканью, перевязанной веревочкой.
- Никого мы не пугали, - с достоинством ответил Каппа. - Но старуха с мельницы нас видела. И Эдит.
Я умышленно не спросила, что ему нужно. Нее просто так он подослал ко мне доктора, не просто так заявился сюда с утра. Ничего, поест - подобреет, может, и забудет, что собирался вынюхивать.
Как бы я ни храбрилась - судья прав. Знать правду - опасно. Бриско поплатился за то, что знал про моргелютов. Но вряд ли тут обошлось одной только нечистью. Кое-кого очень интересовало другое - золото, которым расплачивался покойный мельник. Вполне логично, что и вдова должна была знать, где припрятано сокровище. Но если верить Жонкелии, ни она, ни Эдит не знали, где деньги.