Утром этого дня меня срочно вызвали в Смольный. В кабинете Жданова, кроме него был и Ворошилов. Там меня обрадовали известием, что немцы прорвали нашу оборону между Лугой и Новгородом. Также они давили и на других участках фронта, а потому перекинуть к месту прорыва подкрепления с других участков фронта невозможно. Сейчас мой корпус единственная свободная часть, которую можно бросить против прорвавшегося противника, что бы ликвидировать образовавшийся прорыв. Расстояние от Ленинграда, до Луги около 150 километров, а с учетом места прорыва и возможных объездов в самом лучшем случае минимум 200 километров выходит, и выдвигаться надо прямо сейчас, днем. Не люблю я такие форс-мажоры, но другого выхода действительно нет. Единственное что, подошел к карте, которая была в кабинете Жданова, и стал её изучать, намечая самый оптимальный путь к немецкому прорыву. На первый взгляд надо было выдвигаться по прямой дороге на Лугу, но тогда потом придется двигаться по полному бездорожью, по раскисшим дорогам, где можно в легкую основательно застрять в море грязи. Исходя из этого наилучшим решением будет двигаться не на Лугу, а на Великий Новгород и не доходя до него свернуть на второстепенные дороги, которые как раз и приведут нас к месту прорыва. Приняв решение о маршруте выдвижения, я прямо из кабинета Жданова, разумеется с его согласия, что бы не терять зря время, позвонил в свой штаб с приказом о немедленном выдвижении в направлении Великого Новгорода. Выйдя из Смольного, я взглянул на серое Ленинградское небо, затянутое черными тучами, которые казалось цепляли собой шпили церквей. Хотя дождя не было, но погода стояла нелетная из-за очень низкой облачности, да и дождь мог снова пойти в любой момент. Радовало меня в этой погоде одно — из-за низкой облачности не будет немецких самолетов, а значит не будет и налетов, а самое главное наше прибытие к месту прорыва станет для противника внезапным.