Еще спустя примерно час мы с Кособуцким получили донесение о потерях противника. В общей сложности немцы потеряли 61 танк и 107 бронетранспортеров, а также почти сотню орудий разных калибров, в основном малого. Вот с подсчетом живой силы была некоторая заминка, но по самым скромным предварительным данным они потеряли не меньше семи тысяч человек и минимум полтысячи были взяты в плен. Одним словом операция удалась, и Кособуцкий был очень доволен её результатом. Я его хорошо понимал, во-первых, после такого разгрома снижался напор противника на его позиции, а во-вторых, на фоне постоянного отступления и поражений, такой удар значительно поднимал боевой дух его бойцов. Надеюсь, что когда немцы поймут мои планы, то для них это будет уже поздно. Днем пришло несколько моих эшелонов, но все с пехотой, вся техника и артиллерия приходили только ночью, так что даже зная о прибытии новых пехотных частей, немцы скорее всего решат, что это просто усиление нашей обороны. Скрыть их прибытие мы всё равно не могли, немецкие разведчики висели в воздухе почти весь день под прикрытием мессершмитов и помешать им мы не могли, не хватало сил. Вся прибывавшая техника сразу уводилась со станции и тщательно маскировалась, за три последующих дня прибыл весь корпус и утром 25 августа мы нанесли свой удар, причем последние прибывшие пошли в бой прямо с колес.