– Что же делать с Славиком, – задумчиво произнесла она напоследок, – впрочем мальчонка умненький, выкрутится, не то что этот фраерок. А вот девок жаль. Безпека с них не слезет, но если не дуры, будут гнуть на обычный гоп-стоп. Авось откусаются. А я пойду потихоньку.
Мы сначала спустились вниз, явно ниже поверхности земли, а затем проследовали по длиннющему вкруг забетонированному коридору, в конце которого виднелась толстая железная гермодверь.
Сначала у меня не вышло разорвать рубашку напополам и я так и застыл в позе напряженного гиббона, пыхтя как паровоз. Пришлось, после пары минут тщетных потуг, снимать её как обычно, стараясь не смотреть на единственную зрительницу, что усиленно пыталась не лыбиться.
Лариса зашипела рассерженной змеёй – похоже, для её защиты это был весьма болезненный удар.
Это было очень необычное чувство. Я видел буквально на триста шестьдесят градусов и что самое удивительное, не испытывал по этому поводу совершенно никакого дискомфорта, словно это было обычное зрение.
– А что там? – слегка заинтересованно спросила завхоз, соизволив-таки проявить некоторое участие в вопросах ревизии.