Потерев чуть занывшую от удара грудь, я поднялся с желанием высказать Мирославе всё то, что думаю, но внезапно понял, что не могу. Не могу сказать ни слова, глядя на то, как она допрашивает Семёнову, просто потому, что элементарно боюсь от неё ещё более жесткой реакции.
– Круче некуда, – буркнула Марина и, подхватив под руку, медленно и осторожно повела обратно в усадьбу.
Машина притормозила прямо у широкого, оборудованного классическими крутящимися дверьми входа, и, дождавшись, когда обе моих сопровождающих выйдут и откроют мне дверь, я тоже покинул затонированное нутро внедорожника, ступая лакированными туфлями на мощёный плиткой тротуар.
– Что делать? – удивлённо дёрнула бровью Мирослава, но тут же добавила: – А, поняла. Интересно, не слышала раньше, чтоб это слово в такой форме употребляли. Сам придумал?
Осторожно, стараясь слишком не колыхать матрац, вернулся к женщине и аккуратно взяв сначала за одно запястье, а затем за другое, попытался медленно свести её руки вместе за спиной.
Нет, в зал ходить надо, потому что чем выше физические кондиции, тем больше шансов всё-таки. Но, как показала практика, лучшей защитой является самый обычный паспорт, коего у меня по естественным причинам не имелось.