Лицо царевича посуровело. Он встал, одернул мундир и коротко поклонился отцу.
— Вот как… — Голос сержанта стал столь холодным, что казалось, будто на этой поляне сейчас пойдет снег.
Утренний прием прошел нормально. Все прибывшие на прием докладывали быстро, четко и по существу. Бюрократический аппарат, коий за столько лет изрядно разросся, был вышколен мною и Аникеем настолько хорошо, насколько это было в принципе возможно. Так что к обеду я чувствовал себя неплохо и, закончив прием, полистал резюме на тех, кого Аникей прочил себе в наследники. Все ребята, судя по резюме, были довольно грамотные, толковые и уже имели опыт работы, причем и, так сказать, полевой, и в сфере документооборота.
Ксендз на каждый его возмущенный выдох грустно кивал.
— Илля-а-а! — внезапно послышался с противоположной стороны, от леса, рядом с которым располагались позиции шведской артиллерии, отчаянный визг кочевников.
— Один урок — подвергай все сомнению — ты уже от меня услышал, сын, — задумчиво произнес царь, — хотя усвоить его тебе еще предстоит. Так вот, теперь слушай другой: ставя цель, трудности при ее достижении принимай как задачу, а не как основание для отказа в достижении. Вот скажи, достаточно ли будет отторгнуть от свеев Лифляндию и Финляндию, дабы навсегда обезопасить страну с этой стороны?