– Ты интересный собеседник, команданте Оди.
И все эти болезные, ущербные, немощные и помирающие вдруг резко оживились, схватились бодро за тесаки, лопаты, топоры и мотыги… и взялись за работу с ражем! За два часа эти гомонящие и визжащие как обезьяны потные ушлепки с большими вялыми животами сделали больше, чем за три недели до этого. За навесами выросла гора нарубленных дров, вокруг огородов исчезли подползшие корни и лианы, с тяжелым шумом упало огромное дерево, распугав уйму птиц, что еще долго кружили над разоренными гнездами, боясь спуститься к пискучим птенцам. Мелкая живность ломанулась в стороны, тяжело двигались огромные гусеницы, мохнатые травяные пауки уволокли птенцов, а работяги продолжали пахать, постоянно подбегая за водой и компотом, бросая на меня откровенно перепуганные взгляды, затем смотря на постройку, под которой на солнышке рядком вытянулись окровавленные трупы и… бегом возвращались к работе.
– За то, что я хочу прожить чуть подольше и поэтому отнимаю ваше время.
Чуть приподняв ствол, я выстрелил поверх приоткрытого бокового стекла в чуть шевельнувшиеся кусты. Затрясшиеся ветви ответили надрывным стоном, что-то тяжело рухнуло на землю и заскреблось.
– Ассасино. – выдохнул я, открывая люк. – Он явился по ваши души, ушлепки.
Это что-то вроде боевого коктейля. Подобные используются под конец изнурительных марш-бросков в тылу противника. И только в безвыходных случаях – потому что откат подобных средств мучителен.